Архитектор должен думать о высоком

В мае 2021 года в рамках работы арт-маркета «СКЛАД»/теплый Арт», организованного собственниками и резидентами лофт-проекта Ф39, наш город посетил известный российский архитектор, председатель Московского архитектурного общества, профессор МАрхИ, руководитель Архитектурной студии ub.design, руководитель Мастерской № 7 в ОАО «Моспроект Борис Уборевич-Боровский. Мы задали мэтру несколько вопросов о состоянии современной архитектуры и целях, которые архитектору надо ставить перед собой.

  В 1982 вы получили диплом архитектурного вуза, а в 1993 уже открыли собственную мастерскую. Что повлияло на динамику развития – архитектурная семья или время?

Время заставило думать и двигаться по-другому. Толчком, думаю, стала моя победа в 1988 году в конкурсе на создание проекта башни на Павелецкой площади. После него предложили работу в Моспроекте, у меня появились свои сотрудники. Конечно, и стремительные изменения в жизни общества внесли свою лепту. Перестройка, новые объекты, появление темы коммерческих проектов, частных интерьеров. Это привело к тому, что в 1993 году я открыл свою архитектурную студию. При этом параллельно работая в Моспроекте.

Вы могли стать и художником, но выбрали архитектуру. Почему? Какие черты должен видеть у себя потенциальный архитектор?

По моему мнению, архитектор – это человек, который должен уметь заниматься коллективной работой. Это специалист, который соединяет несколько профессий. Художнику, чтобы нарисовать картину, достаточно купить краски и холст, уединиться в мастерской, чтобы никто не мешал, а потом выдать результат своей работы. С архитектором все по-другому: он должен придумать идею интерьера или здания, а затем привлечь массу специалистов, которые помогут ее реализовать. В одиночку никто из архитекторов, пусть самых именитых, не работал. Даже Ле Корбюзье сотрудничал с братом и еще целой группой людей. Скажу более, и сама идея – это, скорее, плод коллективного творчества. Архитектор является лидером, вдохновителем, но его вдохновения хватает только на основную мысль. Все остальное дорабатывают его единомышленники. Например, над проектами Захи Хадид работает команда численностью примерно 400 человек.

Проект – это не только эскизы и планы. Далее к ним присоединяются конструкция, водоснабжение, канализация… К архитектурной составляющей надо добавить специалистов по этим и другим сопутствующим сферам. А архитектор всеми ими командует. Если он контактен, умеет договариваться и соединит людей в одну общую команду, то проект состоится. А если архитектор – интроверт, поколдует у компьютера, а затем выдаст коллективу со словами: «Ребята, стройте!» – это почти нереально.

С упоминанием Захи Хадид попутно возник вопрос: большинство архитекторов, работающих на рынке – женщины. Но безусловное признание получила только одна из них – Заха Хадид, остальные знаменитости – мужчины. О чем это говорит?

В России наша профессия сейчас в загоне. У нее нет статуса, хотя это очень важное и ответственное дело. Взгляните на наши города – это архитектурный хаос. Один построил дом в зеркальном стекле, другой – кирпичное здание, третий – синего цвета, четвертый – высотную башню. И все перемешано между собой, ни ансамбля, ни гармонии нет. А все потому, что профессия осталась без ответственности и статуса. Мы приравнены к некому винтику в строительном процессе, в то время как и в Америке, в Европе архитектор – это важнейшая, высокооплачиваемая, ответственнейшая (ты ведь отвечаешь за вид всего города!) работа. У нас же за принимаемые решения и денег не платят, но и не спрашивают за результат. Профессия становится невостребованной, неинтересной. В итоге, судя по Москве, в архитектурный институт идут учиться девчонки. Парни не видят серьезности этой профессии, поскольку в строительной отрасли главный сейчас не архитектор, а инвестор, который рассуждает так: «Я – инвестор, у меня есть деньги, я хочу строить. Мне нужны квадратные метры». Хорошо, когда инвестор понимает, что если построишь красиво, то и продашь дороже. Но в основном думают, что чем больше построишь метров, тем выше будет прибыль. Архитектору остается только рисовать, он ничего не решает. Получается, что в итоге строим практически без проекта. А ведь он стоит от 5 до 10% от общей стоимости строительства. И если сделать хороший проект, то на строительстве можно сэкономить до 20-30%. Но никто не хочет это понимать, никто не хочет платить архитектору, предпочитая тратить деньги на бетон, кирпич и стекло. В лучшем случае приобретают более дорогие материалы на фасад, чтобы придать зданию вид поэффектнее.

Впрочем, в сложившейся ситуации виноваты и сами архитекторы – потому что все еще приходится доказывать качество проектирования. Есть у нас хорошие, грамотные архитекторы, которые сделают феноменально качественный проект. Но их настолько мало, что никто их практически не видит, звездами архитектуры они не считаются. Например, кто знает имена архитекторов «Москва-Сити»? Только специалисты этой отрасли. А ведь красивое здание – это художественное произведение… Но в итоге нет звезд – нет архитектуры. Меж тем всем надо знать, что «Москва-Сити» придумал Борис Иванович Тхор, известнейший архитектор, который спроектировал в столице несколько уникальных зданий.

В начале работы над проектом, какую задачу вы решаете в первую очередь?

Начиная работу над проектом, стоит задавать высокую планку. Почему? Архитектор стоит во главе пирамиды, от его работы зависит много людей, работающих на эту архитектурную идею, и его мысли должны быть чисты, высоки. Даже если тебе предстоит работа над маленьким интерьером или строительством небольшого домика, ты все равно должен думать, что создаешь нечто очень высокое, важное. Ведь архитектуру невозможно скрыть, в отличие от художественного произведения, например. Даже если сделать интерьер для отшельника в пещере, но сделать красиво, то через какое-то время в ней откроется музей этой персоны, и туда пойдут миллионы людей. Так, дом над водопадом, который построил Фрэнк Ллойд Райт, стал иконой, и туда каждый день приходят по 5 тысяч человек. Выходит, архитектор работает на время и всегда должен думать о высоком. Но как это будет реализовано, зависит от твоего таланта.

Еще приведу в пример павильон Германии в Барселоне работы Мис ван дер Роэ – потрясающей красоты сооружение, которое через некоторое время после выставки разобрали. Но спустя лет 60 или 70 его восстановили в первозданном виде, и теперь люди смотрят на него и удивляются, как в 1927 году могли построить такую красоту! Архитектор должен создавать высокого уровня произведения. Технологичные, художественные, доступные к реализации, не стареющие со временем и экологичные.

Архитектура должна быть авторской и направленной на ту задачу, которую поставил заказчик. Ведь и «Мона Лиза», и «Весна» Боттичелли создавались под конкретного заказчика, как и многие другие всемирно известные художественные произведения. Заказчик, придя к архитектору с определенной задачей, энергетикой, предлагает ему увлечься идеей, создать произведение. Очень редко это делается спонтанно, с надеждой, что кому-то все равно понравится. Работа обычно начинается с техзадания или пожелания – да хоть с какого-то слова! И тогда креативный человек загорается идеей, получает толчок – и начинается процесс, родившаяся идея переходит в поток творчества.

В ваших проектах минимализм сочетается с классикой таким образом, что они всегда отличаются от других. На каких принципах вы увязываете одно с другим?

Я рассуждаю так: при создании интерьера в XXI веке, надо учитывать определенный контекст жизни, эпохи: политику, экономику, технологию, эстетику. Получается, что создавать чистый классический интерьер можно, лишь занимаясь реставрацией. И у меня есть такие проекты. Например, дом известного фабриканта Сытина в Москве. Деревянный, покосившийся, полуразрушенный, но в хорошем месте. Есть идея его восстановить, но это должна быть именно реставрация. Сохранить печи, деревянные стены, лепнину, окна, наличники – это очень важно. Конечно, придется установить новую сантехнику, но сегодня можно найти компромиссный вариант. Возможно, удастся восстановить и мебель, если мы сможем найти грамотного антиквара.

Но зачем все это делать, если вы создаете новый интерьер? Особенно в современных домах с окнами в пол. Зачем там лепнина, резные буфеты, диваны вычурные? Я считаю, это нелепо – пытаться войти в образ архитектора XVIII или даже XV века.  Ведь для этих интерьеров нужны такие же люди – в тех же образах, одежде. Получается, вы должны приходить в такой дом, будучи одетыми во фрак и цилиндр, а дамы – в платье с кринолином, с буфами. Только так вы будете органично смотреться в этом интерьере. А современная одежда создаст диссонанс в классическом пространстве.

Поэтому я предпочитаю вносить лишь элементы классики в современный интерьер – чтобы создать микс разных стилевых элементов, не нарушая главного. А что главное в минимализме? Воздух, пространство, пропорции и чистота линий. А дальше можно работать материалом и деталями. Что-то компоновать, добавлять. Но надо очень тонко чувствовать грань, чтобы не нарушить гармонию.

Меняется ли сегодня заказчик? И если да, то как?

Заказчик всегда меняется, как и все остальное: общество, экономика. Сейчас, например, стало больше молодых заказчиков. У многих перекос в сторону стилизованных интерьеров – с обилием золота, с акцентом на гламур. Мне, правда, такие не попадаются.

В целом отмечу, что сегодня заказчик стал очень информированным. Он поездил по миру, посмотрел интернет, знает всех производителей, изучил коллекции, модели. Он знает, какие бывают интерьеры, потому что их легко найти в интернете.

Во-вторых, отмечу, что у заказчика меняется отношение к архитектору – я к себе, например, чувствую определенное уважение. Статус авторского дизайна повышается, можно сказать, что на небосводе архитектуры стали появляться маленькие звездочки. Пусть пока только для частного клиента, но они есть. А статус позволяет обозначать свой гонорар, это хорошо. И тогда, открывая журнал, можно отличить работу одного архитектора от проекта другого, третьего.

Мне кажется, мы приближаемся к общемировому тренду – когда Филипп Старк и Келли Хоппен станут большими звездами. Хотя бы дизайна, потому что нет пока никакого законодательства, но есть определенный уровень свободы. И если архитекторы добьются повышения своего статуса, чтобы их приравняли к художникам, как происходит во всем мире, то, глядишь, и у нас звезды архитектуры появятся.

 Каким стоит поступать современному архитектору в ситуации выбора между «заказчик так хотел» и «я так вижу»? Быть посередине?

Да, лучше быть где-то посередине, между Сциллой и Харибдой. Есть архитекторы, которые вообще не слышат клиента. И ведь они тоже очень востребованы и профессиональны, но их позиция по отношению к заказчику звучит примерно так: «Ты принес деньги? Теперь положи и отойди. Я за тебя все знаю, я архитектор, сейчас сделаю, как тебе надо». Есть архитекторы с кардинально другой позицией, которые делают все, как захотел клиент. Так делать тоже нельзя. Ведь заказчику потом будет неудобно пользоваться плодами работы архитектора. И кого он в этом обвинит, догадываетесь? Поэтому надо уметь объяснить клиенту, как можно делать, а как нельзя. Надо искать и находить золотую середину, которая всех устроит.

Как-то в одном интервью я сказал, что хорошего архитектора должно быть мало, это мой девиз. Я имел в виду, что архитектор должен быть интеллектуалом, который не навязывает свою позицию клиенту, а ищет компромисс в любой ситуации. Но если клиент требует сделать то, чего ты не понимаешь, с чем не соглашаешься и не хочешь делать, то надо либо отказываться от проекта, либо объяснять.

Лондон, Барселона, Венеция – за что вы называете эти города любимыми?

Венеция – это срез истории, памятник, в который вдруг попадаешь из XXI века. Он создан огромным количество творческих людей, художников, и это чувствуется там на каждом шагу. Мне это очень нравится, а еще меня завораживает вода. Смотрю на старые кирпичные стены – это тоже завораживает. К тому же все более-менее сохранилось.

Почему мне нравится Барселона? Потому что это южная, солнечная местность, средиземноморская, но при этом очень архитектурная, градостроительная. Гауди, Монтанер… атмосфера художественной урбанистики… Мне там очень хорошо!

Лондон… Весь мир начинается с Лондона, как раньше начинался с Рима. Это точка, в которой сходится вся энергия планеты. Английский язык, которым пользуется весь мир, масса технологий, ученых, открытий – все шло из Лондона. Литература, живопись – сколько знаменитых имен английского поисхождения! Рок-музыка родилась в Лондоне. Это удивительное место, где приезжего человека ставят в очень тяжелое положение, и ему приходится там много трудиться, чтобы подняться, стать кем-то. Достаточно вспомнить Фредди Меркьюри, который начинал с торговли рубашками в лондонском магазине. У Лондона необычайно сильная энергетика, и он очень красивый. У меня с детства перед глазами были картинки сдержанных лондонских пейзажей.

 У вас много увлечений помимо архитектуры. Рок-группа, гитары (музицирование и коллекционирование), спортивные машины, мотоцикл – как все успеваете? Потому что хорошо организовали жизненные и рабочие процессы?

Нет, не так уж хорошо организовал, просто за все хватаюсь. Думаю, любой творческий человек – очень жадный на эмоции, на все новое, он впитывает все, что видит вокруг. Что-то не успеваю, но стараюсь успеть как можно больше.

Но поглощать недостаточно, надо и отдавать. Мне нравится рок-музыка, звуки, красота, современные технологии, автомобили, самолеты, мотоциклы. Я этим восхищаюсь. Увижу статью про то, как создавались самолеты – обязательно внимательно прочту, мне это интересно. А недавно читал про двигатель танка Т-34, как он создавался. Очень увлекательно! Творческий человек не может уйти в лес, вырыть берлогу и там что-то создавать. Нет, он должен впитывать все, что видит вокруг, а затем делиться этими эмоциями в своем творчестве.